Читать книгу - "«Ход конем» - Андрей Батуханов"

– Кури, друг! Кури, брат! – кричал радостно молодой партизан. – На здоровье кури!

– Ты откуда, парень? – принялся выяснять у Алексея командир, но, увидев непонимание в глазах, решил помочь: – Поляк? Француз? Болгарин? Русский?

– Русский.

– Русский он, ребята! – зашёлся в восторге Горан.

– Ты не переживай, друг, мы сейчас тебя в госпиталь отправим… – начал было Крижич.

– Госпиталь. Лечить, – с сильным акцентом по-русски заговорил Драган.

– В госпиталь не надо, – скривился русский. – Я полковой разведчик. Воевать хочу.

– Тебя как зовут? – спросил Крижич.

– Алексей. Алёша.

– Товарищ Алёша, с нами воевать будешь? – предложил командир.

– Один хрен, где фрицев колотить, лишь бы колотить. – Алексей поднял глаза и понял, что его не понимают. – Согласен! – он закивал головой для подтверждения своего выбора.

Новые друзья заулыбались.

– Подкормить бы его. Вон как отощал, – повернул дело в практическую плоскость дед Вук.

– Вот этим ты и займёшься. И лекаря нашего к нему приведи.

– Ладно, не учи меня, Драган. Не первый год живу на земле, – преисполненный собственной важности, заворчал дед Вук.

* * *

Напоследок обдав людей на платформе паром, поезд уткнулся в Белорусский вокзал и затих. Москва с размахом праздновала Первое мая сорок девятого года. На небольшой площади, перед перронами поездов дальнего следования, возле памятника Ленину, стоял небольшой духовой оркестр и играл «От тайги до британских морей Красная армия всех сильней!». В глаза назойливо лезли транспаранты: «Мир. Май. Труд», «Слава великому Сталину!», «Жить стало легче, жить стало веселее!», «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!». В серой и унылой толпе приезжих ярко выделялись радостные встречающие. Они обнимали и целовали не отошедших от перестука колёс и вагонной качки друзей и родственников.

Сюда же вышел Алексей. Опытным взглядом разведчика он прочесал толпу встречающих, но следивших за ним конкретно не обнаружил. Сердце потихоньку успокоилось. Звуки оркестра и вид празднично одетых москвичей прояснили его лицо.

Алексей направился к арке выхода. Но перед тем как войти в неё, на всякий случай ещё раз внимательно огляделся – нет ли за ним слежки. Все было чисто.

До югославского посольства Алексей решил пройтись пешком. Не так далеко от вокзала, и если что, то «наружка» сразу обнаружит себя. Заодно и полюбуется на красоты столицы. А то скоро ли теперь выпадет такая возможность?

Город был почти пуст – все уже сидели за праздничными столами. По улице Горького он направился к площади Маяковского, там свернул на Садовое кольцо, а оттуда – к Киевскому вокзалу. На Смоленской немного задержался, любуясь стройкой одной из высоток, на Бородинском мосту придирчиво понаблюдал, как берега Москвы-реки одевают в серый гранит. Страна оживала, переходя к мирной жизни. Значит, не зря пролита кровь, не зря столько жертв. Скоро всё уляжется, и его жизнь тоже войдёт в спокойную колею. На всём пути он краем глаза следил, не увязался ли за ним кто-нибудь в штатском.

Подойдя к зданию посольства, он взялся за ручку.

– А вы куда, гражданин? – упирая на последнее слово, спросил невесть откуда появившийся бдительный милиционер.

– Я к товарищу Стадичу, – не моргнув глазом, на сербском ответил Подкопин, – с личным поручением от маршала Тито.

– Чего?! – изумился страж закона.

Подкопин заговорил на русском с сильным сербским акцентом, подкрепляя свои слова жестами.

– Я – Горан Златич, – прикрылся чужим именем Алексей. Не он же затеял всю эту игру. – Из Югославии. От маршала Тито. Слыхали? К товарищу Стадичу приехал. Он у себя?

– А я почём знаю? Сейчас кого-нибудь вызову.

Минут через пять появился советник посольства, и Алексей на сербском сказал, что ему требуется помощь. Советник улыбнулся и сказал милиционеру:

– Это наш товарищ. Не знаю, почему его не встретила посольская машина.

– Ага. Понятно. – И, помахивая рукой, сказал Алексею: – Иди, иди.

В посольстве искренне обрадовались соратнику товарища Тито. Чтобы Алексей мог без проблем решить свои вопросы, к нему прикрепили персонального сотрудника посольства – советника Олеко Блажича, того самого парня, что встретил его на крыльце посольства.

Алексей решил не скрывать от молодого человека всего, что с ним произошло. Вряд ли парень как-то связан с НКВД. Разве что с югославской разведкой. Он и сам не лыком шит – раскусит шпиона в два счета! Разговаривая с молодым человеком, он следил за его руками, глазами, следил за речью, периодически выводя его на одни и те же вопросы, пытаясь разобраться, не ведёт ли посольский двойную игру. Но Блажич с каждой минутой вызывал у него нарастающую симпатию. Открытый, улыбчивый, смотрел только в глаза, а не в переносицу, как большинство следователей. Подкопин понял, что Олеко вряд ли будет сдавать его московским чекистам. Во-первых, он боготворил Тито и всех его соратников, а во-вторых, и без того непростые отношения между странами сильно напряглись после того, как Тито решил не исполнять волю «вождя народов», отказавшись создавать Балканскую Конфедерацию. У маршала были свои взгляды на развитие Югославии. И на родине его многие поддерживали.

Блажич внимательно выслушал Подкопина и грустно сказал:

– Всё равно какое-то время придётся подождать, пока я полностью не выясню ситуацию. Сейчас все государственные органы СССР чинят нам трудности по любому вопросу.

– Я понимаю.

– Если что, то мы попробуем другой путь.

– Какой?

– Объездной. Сделаем большой круг, но он надёжнее. В жизни прямая не всегда кратчайшее расстояние между двумя точками, – указал Олеко на большую карту Европы. И его палец заскользил от Москвы к Балканам.

* * *

В карстовой пещере над красочной картой Южной Европы, испещрённой разноцветными стрелками, дугами и линиями и ярко освещаемой ацетиленовыми лампами, склонилось несколько мужчин. Их разговор гулким эхом разносился под сводами.

Огромные и толстые, маленькие и тоненькие, спускались с потолка сталактиты. Несмотря на свой неприглядный грязный вид, местные жители дали им весьма поэтичное название – «фата земли».

К тому, что свисало сверху, с пола тянулись сталагмиты. Мелкие – как грибы, большие – как огромные свечи, с бесконечными наплывами и натёками. Их, видимо, забыл в страшной спешке в своей пещере одноглазый великан Полифем^[5]. Если отключиться от посторонних звуков и долго всматриваться в каменные наросты, находящиеся на удалении, то возникнет впечатление, что перед вами загадочный Тибет. А в прозрачном высокогорном воздухе на другом отроге гор гордо высилась череда буддистских ступ, возведённых монахами.